Я по-доброму улыбнулась и, подавшись вперед, потерлась виском о плечо блондина, хлопнула ресницами и проникновенно на него посмотрела.

– Подлиза. – Лель дернул меня за светлую прядь волос и чуть отстранил. – А быть может, я так вот ненавязчиво начинал себя рекламировать и преподносить в наиболее выигрышном свете?

– Эм… ты сильно обидишься, если я скажу, что уже поздно?

– Зараза, – вздохнул шут и ткнул в карты и схемы. – Мы отвлеклись.

– Всегда знала, что реклама – зло, а самореклама – тем более.

Я потянулась к бутылке, наполняя бокал в третий раз. В синих глазах Леля начали появляться первые искры тревоги.

– Тебе не много?

Бутылку переставили на противоположный край стола. Я нахмурилась, обошла стол и поставила обратно.

– Мне в самый раз!

– М-да… Ладно. Итак, вот музей. Хочу снова заметить, что находится он в центре города, всего в паре улиц от моего ОСОБНЯКА, который, соответственно, тоже находится в ЦЕНТРЕ города. Город – СТОЛИЦА.

– Круто. Я прониклась. И как мы пролезем в здание музея, который находится неподалеку от твоего замечательного большого дома, который собственность государства?

– Через вот это окно. – Шут ткнул пальцем в схему западного крыла. – Дом – записан на меня.

– Окно – это замечательно, просто отлично, но вот второй этаж не внушает оптимизма, – промурлыкала я. – Дом потомкам не достанется, потому как передается от Мастера к Мастеру.

– Нужно жить настоящим! – пафосно заметил Лель, уже кусая палец, чтобы не заржать в голос. – В окно мы залезем по плющу.

– Ну… ладно. – Я еще раз посмотрела на П-образный музей и вдруг спросила: – А в чем ты пойдешь на «дело»?

Лель обвел рукой свою одежду: серую рубашку, жилет и брюки. Я торжественно заявила в ответ, что так дело не пойдет. Раз мы грабители, то нужно одеться в черное и удобное, а без шапочек я вообще отказываюсь куда-либо идти.

– Каких еще шапочек?!

– Грабительских! – наставительно проговорила я и снисходительно фыркнула: – Дилетант.

– И где я тебе сейчас найду шапочки?

– А еще нам нужны маски! – окончательно вошла в раж я. – Или шапочки на все лицо. Как у совсем профессиональных грабителей.

– Зачем я с тобой связался?..

– Ну что ты, мой хороший… – Я послала шуту воздушный поцелуй. – Ты со мной связался, потому что хотел веселья! Не знаю, как тебе, а мне весело.

– Дай-ка я тоже выпью…

– Ну уж нет! – Я решительно перехватила бутылку из рук Лельера и нежно прижала к груди. – Кто-то из нас двоих обязательно должен быть трезвым. Для того чтобы вытаскивать второго и тащить саркофаг. И путем несложных логических умозаключений мы понимаем, что трезвым должен быть ты! Потому как я саркофаг просто не подниму. А теперь иди переодевайся! Мы должны быть черные и стильные.

Мастер закатил глаза и ушел из гостиной. Пока его не было, я перебрала все карты и схемы, внимательно изучая пометки Леля. Итак, наш «экспонат» хранится как раз в западном крыле. Я даже думать не буду о том, как мы станем его оттуда вытаскивать!

Так… через окно мы попадаем в служебный коридор, а оттуда уже в залы самого музея. Анфилады комнат… наша – четвертая по счету. Притом первые три с наглядными экспонатами по интереснейшей теме – история интриг и переворотов. Прямо любопытно. Чувствую, в этот музей стоит сходить отдельно, днем и уже по прямому назначению.

– Я готов!

Обернулась на это торжественное изречение, внимательно оглядела подельника и, неопределенно перебрав пальцами в воздухе, сказала:

– Не пойдет.

– Это еще почему?!

– Лель, на тебе слишком свободные штаны. – Я кивнула на штаны а-ля шаровары. – По стене будет неудобно лазить. Давай-ка что-то более… в обтяжечку.

– Женщина, у меня нет штанов в обтяжечку!

– Что ж ты такой непредусмотрительный? – вздохнула я.

– Я просто традиционно ориентированный, дорогая.

– Печаль, – совершенно серьезно ответила я и наставительно добавила: – Вот видишь? Никогда не знаешь, что тебе может помешать при ограблении!

Дверь с грохотом захлопнулась за спиной шута, что удалился переодеваться.

– Какой нервный, – пробормотала я и потянулась к бутылке. – У всех есть штаны в обтяжечку, а у него нет.

Если честно, в данный момент я еще не была настолько пьяна. Скорее, я себе много позволяла… сняла внутренние запреты и делала что хочется. Говорила что хочется. Это оказалось настолько приятно и интересно, что, пожалуй, я начала понимать Лельера Хинсара.

Пять минут спустя состоялось повторное явление Христа народу. То есть Леля мне. Шут сразу сказал, что повторно переодеваться не будет, и с ходу вручил два черных платка.

– Что это? – Я повертела одну шелковую тряпочку.

– Это на голову, а вторая на лицо. Шапочек у меня не оказалось, уж извини.

Я приложила руку ко лбу и томно протянула:

– Даже не знаю, как работать в таких условиях.

– Юля, я тебя сейчас Феликсу верну, – очень усталым голосом проговорил Лель. – Я даже готов выдержать ту нотацию, которую он мне, несомненно, прочитает.

Я тут же сдала назад и заверила компаньона, что дальше буду высказываться исключительно по делу и перестану по-дурацки шутить. Лель повторил мою фразу про «свежо предание, да верится с трудом», после отобрал у меня вино, придвинул к себе карты и начал подробно объяснять наш план действий.

Глава 9

Вечерний Изумрудный город невероятно хорош. Ночной же – прекрасен. Это я узнала еще пару месяцев назад, когда Лель вытащил меня гулять по крышам. Да, столица Малахита поистине великолепна! Настолько, что хочется петь!

– Раз пошли на де-ело я и Рабино-ович, – мурлыкнула я, цепляясь за руку Леля и покачиваясь на высоких каблуках.

– Кто? – устало уточнил шут, в очередной раз помогая мне удержать равновесие. – Юлька, зачем ты эти сапоги надела?! Неудобно же!

– Да что ты понимаешь?! – почти обиделась я. – Если в фильмах умудрялись на шпильках даже на вампиров охотиться, то музей ограбить я точно смогу! Да и красиво…

– Красиво ей… Так кто такой Рабинович?

– Еврей, – неразборчиво буркнула я, но, все же найдя в себе силы, пояснила: – Евреи – самая хитрая и предприимчивая нация земли.

– Фениксы, что ли?.. Только человеческие.

Я даже немного протрезвела.

– Подробнее про фениксов-евреев, пожалуйста!

– Ну, фениксы весьма своеобразная раса. Резкие, отчаянные сорвиголовы… только до второго совершеннолетия мы успеваем сдохнуть раза два из четырех. Плюс, почти все молодые крылатые страдают синдромом Геримера. Комплекс черного властелина. Очень хочется единолично править если не миром, то хотя бы страной.

Обалдеть.

Фениксов с этой точки зрения я никогда не рассматривала! Всегда считала, что это величественные, мудрые птицы, которые возрождаются, сгорая в пламени собственной смерти. А тут такие откровения!

– И у тебя тоже были стремления отгрохать страшную черную башню и сидеть в ней властелином?

– Сначала были. Но недолго… я попал в Аквамарин очень юным. А там жизнь весьма действенно выбила из меня всю эту ерунду. В то время я мечтал только о том… чтобы все это прекратилось. И чтобы моя идеальная тварь наконец-то сдохла. Лучше всего в мучениях.

На меня словно ведро ледяной воды опрокинули. Хмель окончательно выветрился из головы.

Перед глазами ослепительно ярко полыхнул образ подростка, который попал в руки безумной садистки, наделенной почти абсолютной властью.

– Лель, а почему ей столько позволяют? Разве народ одобрил бы увлечения этой… эльфийки?!

– Юль, а ты и правда думаешь, что про это знала общественность? Ты что… она умна. И да, она отличная правительница, под рукой которой Серебряный Град процветает.

Я замолчала, подавившись следующей фразой. Да… тут ничего не сделаешь. Даже глаза на «святость» не откроешь… народ просто не поверит!

– А убить пытались?

– Нет, – ровно ответил шут, глядя прямо перед собой и размеренно шагая по мостовой.