Маришка легко сбежала по ступеням и, кажется, всерьез вознамерилась повиснуть на шее у светловолосого мага. Но нет, обошлось! Затормозила в паре шагов и счастливым-счастливым голос выдохнула:

— Лир, спасибо тебе огромное! Вот просто невероятно большое спасибо!

Девушка еще и совершенно по-детски руки в стороны развела, чтобы показать размер своей грандиозной благодарности.

— Всегда пожалуйста.

— И куда теперь? — Маришка активировала артефакт иллюзий и вновь стала моей копией.

— Ну ты в карету, а мы в резиденцию, — ответил Хранитель и взмахом руки создал телепорт, в который прошла подруга. Он закрылся, и почти сразу появился еще один. — А это наш.

Я поправила юбку и сказала Лирвейну:

— Спасибо, что перебросил Мариоль.

— Не за что, — ответил он, закинул ошеломленно ойкнувшую меня на плечо и шагнул в магическое марево.

Глава 20

ПОХИЩЕНИЕ

Вышли мы в каком-то непонятном месте. Стоим. Темно. Вернее, он стоит, а я лежу на широком плече, придерживаемая мужской рукой.

— И что это было?

— Похищение? — предположил Хранитель и опустил меня на пол, а потом взял за руку и потянул куда-то вперед по коридору.

Я, ошеломленно хлопая глазками, поплелась за ним.

— Ты с ума сошел?!

— Почти, — невесело рассмеялся Лирвейн. — Хотя, скорее всего, да, и уже давно. Еще тогда, когда Ярр устроил так, чтобы ты жила в моем доме под личиной племянницы.

— Да-да, я помню, как ты возмущался. — В груди поднималась знакомая злость, которая, лукаво мурлыча, запускала коготки в старые раны. — И как себя потом вел!

Он остановился, порывисто развернулся и властно притянул к себе.

— Аль, тебе не надоело?

— Что именно? — Я вздернула голову, стараясь отрешиться от ситуации.

Полутьма, мягкий медовый свет впереди, чуть дрожащий, словно блики пламени от камина, аромат дерева, из которого, кажется, построен этот дом… и запах мужчины рядом. Так близко, что хвоя и мороз опять окутали меня, зачаровали, лишили памяти и разума.

Дышать нельзя и не дышать нельзя. Что же делать?

Злиться и обижаться! Это хоть как-то разум контролирует!

— Воевать со мной, — пояснил блондин и нежно погладил меня по щеке.

— Я с тобой и не воюю. — Отшатнулась. Но убежать не смогла. Нет, он меня не держал. — Лирвейн, ты опять… поступаешь неправильно.

— А может, наоборот? Я впервые поступаю правильно. Ну а какие будут последствия… пусть все решится здесь.

— С ума сошел, — фыркнула я и неприязненно передернула плечами, всеми силами стараясь удержать на лице маску невозмутимости, вроде такую привычную… но постоянно соскальзывающую!

Мне опять было больно.

— Обманщица, — раздался очень близко шепот, и теплые губы скользнули по виску. — Как же приятно, милая, как же бесценно чувствовать тебя. И знать, что это продлится не один день. Знать, что никто не отнимет тебя у меня. Как бы ты себя ни вела, что бы ни говорила, на эти дни ты моя! И нет, я не буду тебя принуждать, не думай про меня слишком плохо.

— Ты и впрямь сошел с ума, — сказала я, но тут же охнула: зубами Лир прихватил нежную мочку уха. Колени ослабли, а я даже опереться на Хранителя не смогла, потому что блондин все так же, хоть и стоял рядом, не дотрагивался до меня.

Опереться?! Так! Что я делаю?! И о чем я думаю?

— А ну-ка повтори! — прошипела я, с гневом глядя на Хранителя.

Он почему-то быстро от меня отступил и с шальной улыбкой сказал:

— Лично я на кухню. Чай пить. Присоединяйся!

Стремительно пересек коридор, открыл какую-то дверь, хлопнул в ладоши, и там загорелся свет. Я стояла в полутьме и понимала, что не могу отсюда уйти. По очень прозаическим причинам! Мне магию заблокировали! Мой же вассал — Хранитель! Нити стихий остались за пределами моей досягаемости, я не могла их зацепить, не могла ничего сделать! Беспомощна, как малек, попавший в сети!

— Лирвейн Ниорт! Ты догадываешься, что я сейчас с тобой сделаю?!

— Боюсь даже представить! — донесся до меня веселый голос. — Ты чай черный или зеленый будешь?

Я только рыкнула и метнулась на кухню. Лир, увидев меня, предусмотрительно отставил подальше чайник и вообще отошел. Ну и что?! Тут целый боекомплект в виде чайного сервиза имеется!

Блюдечки на пол — ба-а-амс!

Чашечка — тря-а-амс!

Фарфоровый молочник полетел в цель, но цель быстро пригнулась, пропуская снаряд над головой. Ба-ба-а-амс!

— Да чем ты думал?!

— Не поверишь! Головой!

— Какой такой головой? — злобно осведомилась я, демонстративно взвешивая в руке заварочный чайник.

— Милая, у тебя та-а-акие провокационные вопросы!

— Я тебе сейчас устрою… сотрясение мозга, если таковой имеется! — окончательно рассвирепела я и взяла сразу несколько блюдечек. — Может, на место встанет!

Ну что за невезение, а? Я была такая спокойная, уравновешенная, и мне было плевать на всякие душевные метания! Что сейчас-то случилось?! Почему я, как последняя истеричка, кидаюсь тарелками?! Потому что приятно! Хоть какое-то удовольствие в этой жизни!

Дзинь!

— Куда же ты? Воспитательная акция не закончена, дорогой! — оскалилась я, посылая вслед пятившемуся к запасному выходу волшебнику новый снаряд.

Он не соизволил ответить и, подарив на прощанье улыбку, нырнул в темноту коридора. Я была настолько зла, что, шваркнув об пол еще пару чашек и захватив с собой дополнительных «метательных снарядов», ринулась следом.

— У меня в столице дела!

— Ты в отъезде! — нагло напомнил орвир.

Звя-я-якс!

— Ты бы поаккуратнее, — с опаской проговорил Лир. — Так и попасть недолго.

— А что я, по-твоему, стараюсь сделать?!

— Ну не знаю. — Он пожал плечами и зажег тусклый светлячок. — Если весь сервиз извела, но так и не попала…

— Прибью! — пообещала и тут же изумленно захлопала ресницами, когда он шагнул вперед. Пискнула, потому что блюдце выскользнуло из пальцев и полетело прямо в лицо Хранителя.

Испугаться не успела, он молниеносно вскинул руку и поймал тарелочку. Небрежно бросил ее на пол, отчего она раскололась, стремительно подлетел ко мне и заключил в объятия.

— Аля, Аля, жизнь моя, сердце мое, — прошептал Лир, проведя рукой по спине так, что я вздрогнула и попыталась отстраниться. Но лишь загнала себя в ловушку. Я на него посмотрела. И пропала, потерялась в бездонных, искрящихся синевой глазах.

Несколько бесконечных мгновений я не могла пошевелиться, взять себя в руки. Я могла только тонуть в его глазах, растворяться в невыносимо родном аромате хвои и мороза, который всегда сопровождал этого человека.

Он медленно наклонился, одновременно поднимая руку, уверенно, даже немного жестко обхватил меня за шею, заставляя запрокинуть голову, и накрыл мои губы поцелуем. И я опять осталась неподвижна. Не оттолкнула, не забилась, лишь безвольно закрыла глаза. Его губы были нежными, неторопливыми и очень властными. Он брал, он заявлял права, и у меня не было сил, чтобы опротестовать это. Неоткуда было взять. То сверкающе алое в глубине души, что всегда давало мне силы к сопротивлению, не вспыхнуло протестом, оно вообще не отзывалось… как будто и не существовало вовсе. И меня затягивало все дальше и дальше в водоворот желаний и силы, не оставляя шанса выплыть, ни одной тонкой соломинки, чтобы зацепиться. С каждым прикосновением, с каждой секундой я таяла, сдавалась на волю внутренней силы, которая искрами рассыпалась по телу, рождая возбуждение, застилая здравый смысл. Энергия, проклятые стихии!

Проводник не получает свое в физическом плане, потому и такое… Вернее — все из-за того, что я не получаю удовлетворения. По сути, последний раз был как раз с Лирвейном, той ночью после Испытания.

Это все автоматика тела, механизм самосохранения. Я могу просто перегореть, если излишки не будут уничтожаться. И… почувствовав в непосредственной близости уже знакомого мужчину, тело меня предает. Воспоминания опять нахлынули потоком, но если накануне я отодвинула их в сторонку, то теперь память испепеляла меня. Я знала, как это с ним. Это и погубило. Вызвало стоны, когда смелые руки дотронулись до груди, когда меня властно прижали к стене… Под закрытыми веками зажглись звезды. Тишину нарушали только частое дыхание да редкие стоны удовольствия. Мои стоны. Жаркие поцелуи не давали мне замерзнуть, а его горячие прикосновения не позволяли пробудить разум.