— Алла! — крепко обнял её парень и поднял на руки, — как же я тебя люблю!

Она тоже вся расцвела от такой реакции и моментально превратилась из разъярённой фурии в милую лапочку.

— Андрюша, поставь меня, не в больнице же, — смущённо зашептала она ему.

Но он всё равно ещё покружил её несколько секунд по палате и впрямь чуть не снеся одну из капельниц. И только потом поставил на место.

— Давай тогда прямо сейчас заявление подадим? — серьёзно предложил он, — я себя уже прекрасно чувствую. Если меня из больницы не выпустят, просто сбегу.

— Давай сначала у врача спросим, не надо никуда сбегать, — возразила Алла.

Они ещё какое-то время это обсуждали, а потом Денисова повернулась ко мне:

— Товарищ председатель, вы извините, если я слишком резко. Я как узнала, что вы оба в больнице, так сразу сорвалась из деревни а ведь ещё про перестрелку сказали. Я пока ехала, накрутила себя. Хорошо, что никто серьёзно не пострадал, но будьте осторожней, пожалуйста.

— Всё в порядке, — улыбнулся я ей, — рад за вас.

Алла такая Алла. Но не ругаться же с беременной женщиной.

Вскоре в палате появился ещё и врач. Возможно, как-то узнал, что я очнулся. Тут как раз медсёстра мимо палаты недавно пробегала.

Бегло взглянув на Андрея с девушкой, он сразу же пошёл ко мне и сначала пошутил, что мне у них точно уже впору рабочий кабинет обустраивать, а потом начал расспрашивать, как я себя чувствую, нет ли головокружения и подобные вещи. Я покорно отвечал.

Так очень быстро я выяснил, что, как и думал, ничего серьёзного со мной не стряслось, я просто потерял много крови, отключился и, в итоге, провалялся без сознания весь вечер и ночь.

С Андреем и подавно всё было хорошо, хотя его и оставили на ночь, но уже готовы были отпустить. А вот мне, кажется, придётся задержаться на пару-тройку дней. Ну, это хотя бы не как в прошлый раз, после перелома.

Врач попрощался, а Андрей с Аллой засобирались домой и даже успели со мной попрощаться и выйти за порог, но поток посетителей не прекращался. На этот раз в палату вошёл Попов в сопровождении двух мужчин в штатском и с одинаковыми причёсками.

И меня снова начали расспрашивать, но в этот раз не о здоровье, конечно. Парни оказались КГБшниками, что, пожалуй, даже ожидаемо в связи с моим новым назначением.

Но я и сам был не против. Я надеялся, что расследование быстро выйдет на нанимателя моих похитителей, да и подробности произошедшего после того как я потерял сознание узнать было бы неплохо.

Андрей перед уходом мне ничего толком ответить не мог. Мой последний разговор с лжементом он не слышал, а потом вёл в город второй автомобиль с полумёртвым бандитом на борту. В то время, как Попов и Мясов везли меня и «Широкова».

Но мы с КГБшниками не успели толком и начать, как в комнату снова ворвалась Алла и снова в боевой форме фурии.

— Вы что делаете?! Наш председатель чуть не погиб! Вы кто такие?! Дайте человеку вылечиться! Товарищ, Попов, вы что денёк подождать не могли?!

Офигели все. Я, Попов, вбежавший следом за Аллой Андрей и даже КГБшники.

— Да, товарищ председатель... — протянул один из них, — распустили вы своих, конечно.

— Распустили?! Больным покой нужен, — не унималась Денисова.

Андрей взял её под руку и попытался вывести из комнаты.

— Пойдём, Алла, наш председатель сам разберётся.

К нему присоединился Попов и, успокаивая женщину, они оба вывели её из комнаты.

Вот же блин её плющит. То ли беременность, то ли нашла повод, чтобы себя распустить. То на меня накинулась, теперь не разобравшись на людей при исполнении. Только что ведь извинялась, признав свою ошибку, и вот опять.

И не сказать, что всегда ведёт себя как истеричка, но переключается, похоже, мгновенно. Эх, Андрюха, намучается ещё с этими её качелями.С другой стороны, идеальных-то и нет, наверное.

Больше мой разговор с КГБшниками никто не прерывал. И, честно сказать, были моменты, когда я сам чуть не почувствовал себя подозреваемым. Взялись они за меня жёстко, пытаясь ловить на малейших нестыковках. Но, к счастью, я уверенно выдержал их напор. Да и вообще, мне скрывать нечего, кроме того, что я попаданец, конечно.

В конце я спросил:

— Так, на кого работали мои похитители? Кто наниматель?

КГБшники переглянулись, и один из них назвал имя, которое ровным счётом ничего мне не говорило.

— Казаковский Олег, также известный как «Казак».

— Казак, я вот всё понять не могу, чего ты с этим колхозом возишься? — поинтересовался помощник с гладковыбритой головой, — сам посуди, прибыли с гулькин нос, а мороки... не лучше ли чем-то другим заняться?

— Не суй свой нос в чужие дела, — резко осадил его Казаковский, — моя задача платить, твоя исполнять. Денег ты получил достаточно, так что иди уже!

Поняв, что атмосфера в комнате накаляется, помощник поспешил уйти прочь с глаз своего начальника.

Только когда Казак остался наедине, его грозное лицо наконец смягчилось. Он прекрасно понимал, что дело скорее убыточное, но поступить иначе он не мог, ведь Борис Елин стал для него как родной брат.

Он подошёл к окну и закурил, вспоминая не такой уж и далёкий сорок второй год.

В те годы война забрала многих товарищей Казаковского. Каждый день мог оказаться последним, что невероятно сильно давило на разум молодого парня. Он вспомнил долгую бессонную ночь в окопе и последующую перестрелку, которая довольно быстро переросла в настоящую бойню.

Казак резко покачал головой, словно пытаясь отогнать от себя плохие воспоминания, но те всё быстрее проносились в его голове, словно кадры из фильма.

Когда прямо перед глазами молодого солдата пуля попала прямо в лоб последнего друга, тот от страха бросил оружие и повалился на землю. Во всеобщей суматохе и дыме другие даже и не заметили произошедшего, продолжая отбиваться от наступления противника. Именно тогда Казаковский поддался своему страху, ему показалось, что если остаться в окопе, то он непременно станет следующим, именно поэтому, недолго думая, парень полез вверх, покидая укрытие. Ему хотелось бежать, бежать как можно дальше и не оглядываться. Перспектива рвануть в лес и затеряться где-нибудь, в тот момент не казалась такой уж и глупой. Всяко лучше, чем погибнуть с товарищами. Именно тогда, в самый последний момент, сильная рука Елина ухватила Казаковского за ногу и потянула назад. Во власти паники, парень стал видеть врагов даже в союзниках, поэтому Борису пришлось приложить усилия, чтобы затащить труса назад. В ту же секунду прилетел снаряд, прямо в ту сторону, куда так стремился Олег, засыпав тем самым людей в окопе землёй.

Но даже от этого желание сбежать с поля боя никуда не исчезло. С новой силой он попробовал вновь покинуть окоп, однако мощным ударом кулака прямо в лицо, Елину удалось привести товарища в чувства.

— Ты что творишь! В себя приди! — схватив парня за шиворот выкрикнул он.

— Мы здесь умрём... все умрём, — тихим голосом прошептал Казаковский.

— Мы там умрём! — Борис указал пальцем туда, куда он так рвался, — Если бы я тебя не оттащил, то нас не землёй бы присыпало, а твоими костями и... — договаривать он не стал.

— А ты не боишься смерти? — с испуганными глазами прошептал солдат.

— Рано или поздно все умирают, от этого не уйти! — выкрикнул Елин, — но если умирать, то за Родину, за семью, за дом родной! Кто кроме нас сможет защитить всё, что нам дорого?

Его слова привели Казаковского в себя. Парень вспомнил про матушку и её каждодневные молитвы о мире, разум вновь взял верх над чувствами.

«Сражаюсь за Родину, за семью, за народ!»

С этой мыслью Олег схватил оружие в руки и продолжил отражать атаку противника, рука об руку с Борисом.

Уже позже пришло осознанное чувство благодарности. Елин не только спас его и помог прийти в себя, но также и не выдал попытку сбежать с поля боя. Дезертирство приравнивалось к предательству Родины, а наказание за это преступление было максимально жестким.